Неисправимая оптимистка
Как-то один мой близкий друг, шутя поддел меня, мол слабо за пару дней рассказик - почти любовный романчик сварганить? А я ж авантюрного склада, и ответила, мол легко! Жизнь моя очень историями разными богата. И я справилась с заданием, описала одну из них. А тут, папки на работе в компе чистить стала и наткнулась на этот рассказ. Повеселилась. Весь, конечно печатать, это слишком, но саму историю, которую я изложила, приведу. Уж больно запомнилась. В рассказе-то и вымысел присутствует, а в этом отрывке одно из моих приключений в чистом виде.
читать дальше***
Этого парня, одиноко стоявшего на троллейбусной остановке, я заметила сразу. Он смотрел на часы, когда я мимо проходила. В этот теплый апрельский вечер я встречала одноклассницу, которая пообещала заехать ко мне в общежитие. Прошло уже три «тройки», а ее все не было. И парень кого-то ждал. Так мы и стояли почти полчаса.
- Сейчас он подойдет ко мне, - почему-то подумала я.
Он подошел:
- Вы не подскажете, который сейчас час? Часы остановились. А Вы кого-то ждете? Я тоже жду. Похоже не дождался. – и не дожидаясь моего ответа. – Такой вечер чудный. Можно я Вас провожу?
Я не видела причин, чтобы отказаться. Тем более, одноклассница, похоже, передумала. Пока мы дошли до моего общежития я уже знала, что ему 19, как мне, что он не здешний, что он обожает автомобили и не умеет знакомиться.
- А, может быть, мы завтра встретимся и погуляем? - приглашение не стало для меня неожиданностью. Я была не против.
Назавтра я собралась на свидание. Девчонки в комнате умирали от любопытства, выпытывали, куда и с кем и надолго ли. Я же твердила одно:
- Потом расскажу.
Выйдя из общежития, я вдруг поняла, что не знаю, куда идти. Я не помню, где мы договорились встретиться, и называли ли место встречи вообще.
Около общежития толпились какие-то парни. И тут меня осенила еще более страшная мысль, что я совершенно не помню его лица, и имени не помню. То есть абсолютно. Помню голос, длинные девчоночьи ресницы, а лица не помню.
С горя пошла гулять по городу. В Парке культуры появился новый аттракцион. Девчонки окрестили его «Дюймовочка», потому что когда он разгоняется, в центре его как будто лепестки раскрываются. А я на нем еще не каталась. Сейчас самое время. «Дюймовочка» оказалась на высоте. Когда меня центробежной силой буквально вдавило в стену так, что ни рукой ни ногой не пошевелить, и я орала от страха и восторга одновременно, ушли все неприятности и сожаления о несостоявшейся встрече. Через час я возвращалась в общежитие в приподнятом настроении и даже не вспоминала о свое безымянном кавалере. И только взялась за ручку двери, как слышу:
- Марина, ты откуда?
Оглянулась, а это он, с ресницами. И лицо сразу вспомнилось, и что зовут его Вадим. Мне стыдно было признаться в своем беспамятстве. Придумала какую-то байку о срочном деле.
Мы гуляли по каким-то улицам, говорили обо всем и ни о чем конкретном. Вечер прошел незаметно. Прощаясь с ним на пороге общежития, я знала, что встреча эта не последняя. За ней была другая, потом еще и еще. И все они были похожи на первую. С ним было весело и интересно.
Мы были знакомы с Вадимом уже неделю, а я знала о нем ровно столько, сколько узнала в первую встречу.
Я отмахивалась от назойливых вопросов соседок по комнате, говорила, что мне совершенно все равно, кто он и откуда, и чем занимается. На самом деле он меня буквально заинтриговал. Он приходил ниоткуда и уходил в никуда. Был неизменно вежлив и тактичен. На наших свиданиях именно он задавал и направление и тон разговора. Он даже не пытался меня поцеловать. А мне подобная мысль даже в голову не приходила. С ним было так уютно. Я просто плыла по течению и совершенно не хотела ничего менять.
Но однажды, прощаясь, он меня огорошил своим заявлением:
- Ты должна выйти за меня замуж. Срочно. Можешь подумать, но только день-два, не больше. – Помолчал и добавил. – Я состою в банде. Если ты не согласишься замуж, больше не сможем видеться. Мне запретили. - Чмокнул куда-то в щеку, развернулся и исчез.
В общежитии начался переполох. Срочно собрался девичник. Все кричали, перебивая друг друга, пытались получить от меня на свои вопросы вразумительные ответы, которых я и сама не знала. А я сидела на своей кровати и тупо смотрела в пол:
- У меня один день. Как же я маме скажу! Что со мной будет! Я же его даже не люблю! – Я и сама не понимала, как я могла всерьез думать о замужестве в подобной ситуации. Мне было жалко и его и себя.
Комната гудела как улей. Кто-то кричал:
- Дура! Ты что с ума сошла! С кем ты связалась? Собирай вещи и уезжай домой, пока цела.
Я и сама не заметила, как уснула. Утром проснулась рано, но с одной мыслью:
- Я должна его спасти.
Осознание того, что этот малознакомый человек так мне дорог, что я просто не имею права не принять в нем участие, почти окрыляло меня. С мыслью о спасении приходила и другая:
- Как же я без него жить буду?
Позже, сидя на лекциях, слушая и не слыша преподавателей, я все больше утверждалась в своем решении, не позволяя себе думать о другом. Никогда раньше я с таким нетерпением не ждала нашей встречи. А день тянулся как назло долго.
На месте была задолго до назначенного времени. Вадима я увидела издалека. Он шел мне навстречу какой-то торжественный, с выражением отчаянья на лице и, как мне казалось, пытался прочитать в моих глазах приговор.
- Я согласна, - я даже не смогла усидеть на месте, выскочила ему навстречу. – Я согласна, - я даже не удивилась, что оказалась в его объятиях.
Он кружил и кружил меня. Случайные прохожие останавливались, кто-то показывал на нас пальцем, мол, вот до чего докатилась молодежь. А я не видела никого в своем счастье, только его лицо и слезы на девчоночьих ресницах. Откуда-то появилось убеждение, что я люблю его, что поступаю совершенно правильно, что только я могу спасти его, и я сделаю это. Впервые за все время знакомства мы почти не разговаривали, только целовались. Спохватились где-то на окраине:
- Уже 12. Скоро закроют общежитие и я останусь на улице.
Со смехом успели вскочить в последний троллейбус. Кондукторша укоризненно качала головой, глядя на нас целующихся. Мы пытались сделать вид, что нам стыдно, но только пытались. От остановки бежали бегом, но все равно опоздали. И дружно решили на скамейке дождаться утра. Тем более, нам было, что обсудить. Я сочувственно ахала, когда он вещал мне о своей банде, о том, что дружки его специально выпроводили из Москвы, потому что могут посадить, если милиция поймает. И почти с пониманием приняла его заявление, что раз я с ним, то тоже в банде. Мне казалось, что я могу весь мир перевернуть ради него. Прямо умопомрачение какое-то. Наконец я узнала, что у него есть родители, что они живут где-то в Подмосковье, и что мы с ним, когда все уладится, вернемся именно к ним. А пока он вынужден скрывать даже свою фамилию и жить под чужой. И чтобы меня обезопасить, он не сообщает мне, где живет сейчас.
Идиллию прервала вахтерша:
- Иди уже спать, - проворчала она, распахнув дверь. – Неизвестно где шляются. А мне карауль их.
Поцелуй на прощанье и я на одном дыхании взлетаю на четвертый этаж, тихо открываю дверь, пробираюсь к своей кровати, чтобы не разбудить девчонок … Но не тут-то было. Они и не думали спать. Мой восторженный рассказ был воспринят без энтузиазма. А я все удивлялась, как же они не понимают, что все так счастливо складывается.
- Надо же, вчера не любила, а сегодня любовь у нее проснулась. Ты соображаешь, что говоришь?
- Он же бандит. Да по нем тюрьма плачет.
В общем, я обиделась, отвернулась к стенке и, стараясь не обращать внимание на кричащих наперебой девчонок, счастливо заснула. Без снов.
Утром в ужасе вскочила:
- Мама! Что я ей скажу? Как ей и папе все объясню?
Безмятежной радости как не бывало. Весь день я разрывалась между счастьем и необходимостью объясняться со своей семьей. Да и то, что рассказал о себе Вадим, уже не казалось таким безобидным, и на подвиги меня как-то не тянуло. К вечеру я уже изнывала от жалости к себе и ругала себя последними словами.
Он понял все сразу, как только меня увидел.
- Я все понимаю, милая. Ты не должна себя винить. Ты очень быстро меня забудешь, – говорил он, гладя мои волосы.
Я ревела в голос. Он крепко прижал меня к себе.
- Прощай, - я целовала Вадима, надеясь, что этим удержу его, не веря, что это последний раз.
Он уже исчез из вида, когда я очнулась и поняла, что держу в руке какую-то бумажку. Даже не заметила, когда он мне ее дал.
«Не гляди вослед, тосковать будешь.
Не гляди вослед, уходить трудно.
Уходить трудно, а уходить надо.
Не гляди вослед, тосковать будешь.»
Я читала эти строки и понимала одно:
- Он знал с самого начала. Даже когда я согласилась, он знал, что это ненадолго.
Несчастней меня не было на земле человека. Я даже плакать не могла. Девочки, как могли, утешали меня. Они водили меня в кино, на танцплощадки. В эти дни я почти не была одна. На лекции меня провожали, с лекций обязательно встречали. Так прошло две недели.
В комнату заглянул незнакомый парень:
- Кто тут Марина?
А у нас генеральная уборка в разгаре. Окна уже намыли, порядки навели, я полы домывала.
- Я. А что? – отвечаю.
- Там внизу тебя мальчишка какой-то спрашивает, - сказал и умчался тут же.
Спускаюсь вниз. А меня за руку хватает паренек лет десяти и за собой тянет на улицу. А там, я решила, что мне примерещилось, Вадим собственной персоной. Сияет как медный пятак. Ко мне кинулся, обнимает, целует и быстро-быстро так говорит:
- Маришка, понимаешь, все кончилось. Я свободен. И мы опять можем встречаться. Здорово-то как. Ребята постарались. Давай, иди, одевайся, я жду тебя. – и подталкивает меня к двери.
На автопилоте поднялась по ступенькам. В комнате села на стул, не в силах произнести ни слова в ответ на немой вопрос, который читался в обращенных на меня глазах. И тут меня прорвало: истерический хохот со слезами. Кто-то подал валерьянку.
- Нет, валерьянка здесь не поможет, нужно что-нибудь посильнее, - кто-то побежал за элениумом.
Появился стакан воды. Чьи-то руки гладили меня по голове. Девочки – умницы, ни о чем не спрашивали. Дождались, когда я смогла членораздельно выдавить:
- Вадим вернулся. Мы снова вместе.
Наряжали меня всем миром. Такая радость. Я опять чувствовала себя счастливой. Ни о чем, кроме этого счастья думать не хотелось.
И опять мы бродили по улицам и целовались почти до утра. Наутро прощались до новой встречи.
Я на крыльях летела с занятий. Нас отпустили пораньше, не было последней лекции. А на вахте меня ждала открытка от него, от Вадима. От дурных предчувствий сжалось сердце. Только взглянув на нее, я поняла, это прощание. Сквозь слезы читала: «Прости меня за все. Я уезжаю. Когда ты будешь читать открытку, мой поезд уже отправится в путь» и тому подобное. В голове крутилось:
- Я пришла на полтора часа раньше. Через полчаса отправляется скорый на Москву. Я еще успею.
Я не думала о том, где буду его искать, что скажу. Сейчас самым главным было увидеть его. На перрон я буквально влетела. Поезд уже отправлялся от первой платформы. Вагоны медленно проплывали передо мной, а я пыталась разглядеть в них знакомое лицо. Поезд набирал скорость, и уже невозможно было различить лиц, а я все вглядывалась в мелькающие окна. И вдруг услышала:
-Маришка! Я тебя найду. Мы обязательно встретимся. – Вадим кричал в подножки последнего вагона.
Глотая слезы, я побрела домой. Я была уверена. Он не вернется. Мне нужно опять учиться жить без него.
_ _ _
читать дальше***
Этого парня, одиноко стоявшего на троллейбусной остановке, я заметила сразу. Он смотрел на часы, когда я мимо проходила. В этот теплый апрельский вечер я встречала одноклассницу, которая пообещала заехать ко мне в общежитие. Прошло уже три «тройки», а ее все не было. И парень кого-то ждал. Так мы и стояли почти полчаса.
- Сейчас он подойдет ко мне, - почему-то подумала я.
Он подошел:
- Вы не подскажете, который сейчас час? Часы остановились. А Вы кого-то ждете? Я тоже жду. Похоже не дождался. – и не дожидаясь моего ответа. – Такой вечер чудный. Можно я Вас провожу?
Я не видела причин, чтобы отказаться. Тем более, одноклассница, похоже, передумала. Пока мы дошли до моего общежития я уже знала, что ему 19, как мне, что он не здешний, что он обожает автомобили и не умеет знакомиться.
- А, может быть, мы завтра встретимся и погуляем? - приглашение не стало для меня неожиданностью. Я была не против.
Назавтра я собралась на свидание. Девчонки в комнате умирали от любопытства, выпытывали, куда и с кем и надолго ли. Я же твердила одно:
- Потом расскажу.
Выйдя из общежития, я вдруг поняла, что не знаю, куда идти. Я не помню, где мы договорились встретиться, и называли ли место встречи вообще.
Около общежития толпились какие-то парни. И тут меня осенила еще более страшная мысль, что я совершенно не помню его лица, и имени не помню. То есть абсолютно. Помню голос, длинные девчоночьи ресницы, а лица не помню.
С горя пошла гулять по городу. В Парке культуры появился новый аттракцион. Девчонки окрестили его «Дюймовочка», потому что когда он разгоняется, в центре его как будто лепестки раскрываются. А я на нем еще не каталась. Сейчас самое время. «Дюймовочка» оказалась на высоте. Когда меня центробежной силой буквально вдавило в стену так, что ни рукой ни ногой не пошевелить, и я орала от страха и восторга одновременно, ушли все неприятности и сожаления о несостоявшейся встрече. Через час я возвращалась в общежитие в приподнятом настроении и даже не вспоминала о свое безымянном кавалере. И только взялась за ручку двери, как слышу:
- Марина, ты откуда?
Оглянулась, а это он, с ресницами. И лицо сразу вспомнилось, и что зовут его Вадим. Мне стыдно было признаться в своем беспамятстве. Придумала какую-то байку о срочном деле.
Мы гуляли по каким-то улицам, говорили обо всем и ни о чем конкретном. Вечер прошел незаметно. Прощаясь с ним на пороге общежития, я знала, что встреча эта не последняя. За ней была другая, потом еще и еще. И все они были похожи на первую. С ним было весело и интересно.
Мы были знакомы с Вадимом уже неделю, а я знала о нем ровно столько, сколько узнала в первую встречу.
Я отмахивалась от назойливых вопросов соседок по комнате, говорила, что мне совершенно все равно, кто он и откуда, и чем занимается. На самом деле он меня буквально заинтриговал. Он приходил ниоткуда и уходил в никуда. Был неизменно вежлив и тактичен. На наших свиданиях именно он задавал и направление и тон разговора. Он даже не пытался меня поцеловать. А мне подобная мысль даже в голову не приходила. С ним было так уютно. Я просто плыла по течению и совершенно не хотела ничего менять.
Но однажды, прощаясь, он меня огорошил своим заявлением:
- Ты должна выйти за меня замуж. Срочно. Можешь подумать, но только день-два, не больше. – Помолчал и добавил. – Я состою в банде. Если ты не согласишься замуж, больше не сможем видеться. Мне запретили. - Чмокнул куда-то в щеку, развернулся и исчез.
В общежитии начался переполох. Срочно собрался девичник. Все кричали, перебивая друг друга, пытались получить от меня на свои вопросы вразумительные ответы, которых я и сама не знала. А я сидела на своей кровати и тупо смотрела в пол:
- У меня один день. Как же я маме скажу! Что со мной будет! Я же его даже не люблю! – Я и сама не понимала, как я могла всерьез думать о замужестве в подобной ситуации. Мне было жалко и его и себя.
Комната гудела как улей. Кто-то кричал:
- Дура! Ты что с ума сошла! С кем ты связалась? Собирай вещи и уезжай домой, пока цела.
Я и сама не заметила, как уснула. Утром проснулась рано, но с одной мыслью:
- Я должна его спасти.
Осознание того, что этот малознакомый человек так мне дорог, что я просто не имею права не принять в нем участие, почти окрыляло меня. С мыслью о спасении приходила и другая:
- Как же я без него жить буду?
Позже, сидя на лекциях, слушая и не слыша преподавателей, я все больше утверждалась в своем решении, не позволяя себе думать о другом. Никогда раньше я с таким нетерпением не ждала нашей встречи. А день тянулся как назло долго.
На месте была задолго до назначенного времени. Вадима я увидела издалека. Он шел мне навстречу какой-то торжественный, с выражением отчаянья на лице и, как мне казалось, пытался прочитать в моих глазах приговор.
- Я согласна, - я даже не смогла усидеть на месте, выскочила ему навстречу. – Я согласна, - я даже не удивилась, что оказалась в его объятиях.
Он кружил и кружил меня. Случайные прохожие останавливались, кто-то показывал на нас пальцем, мол, вот до чего докатилась молодежь. А я не видела никого в своем счастье, только его лицо и слезы на девчоночьих ресницах. Откуда-то появилось убеждение, что я люблю его, что поступаю совершенно правильно, что только я могу спасти его, и я сделаю это. Впервые за все время знакомства мы почти не разговаривали, только целовались. Спохватились где-то на окраине:
- Уже 12. Скоро закроют общежитие и я останусь на улице.
Со смехом успели вскочить в последний троллейбус. Кондукторша укоризненно качала головой, глядя на нас целующихся. Мы пытались сделать вид, что нам стыдно, но только пытались. От остановки бежали бегом, но все равно опоздали. И дружно решили на скамейке дождаться утра. Тем более, нам было, что обсудить. Я сочувственно ахала, когда он вещал мне о своей банде, о том, что дружки его специально выпроводили из Москвы, потому что могут посадить, если милиция поймает. И почти с пониманием приняла его заявление, что раз я с ним, то тоже в банде. Мне казалось, что я могу весь мир перевернуть ради него. Прямо умопомрачение какое-то. Наконец я узнала, что у него есть родители, что они живут где-то в Подмосковье, и что мы с ним, когда все уладится, вернемся именно к ним. А пока он вынужден скрывать даже свою фамилию и жить под чужой. И чтобы меня обезопасить, он не сообщает мне, где живет сейчас.
Идиллию прервала вахтерша:
- Иди уже спать, - проворчала она, распахнув дверь. – Неизвестно где шляются. А мне карауль их.
Поцелуй на прощанье и я на одном дыхании взлетаю на четвертый этаж, тихо открываю дверь, пробираюсь к своей кровати, чтобы не разбудить девчонок … Но не тут-то было. Они и не думали спать. Мой восторженный рассказ был воспринят без энтузиазма. А я все удивлялась, как же они не понимают, что все так счастливо складывается.
- Надо же, вчера не любила, а сегодня любовь у нее проснулась. Ты соображаешь, что говоришь?
- Он же бандит. Да по нем тюрьма плачет.
В общем, я обиделась, отвернулась к стенке и, стараясь не обращать внимание на кричащих наперебой девчонок, счастливо заснула. Без снов.
Утром в ужасе вскочила:
- Мама! Что я ей скажу? Как ей и папе все объясню?
Безмятежной радости как не бывало. Весь день я разрывалась между счастьем и необходимостью объясняться со своей семьей. Да и то, что рассказал о себе Вадим, уже не казалось таким безобидным, и на подвиги меня как-то не тянуло. К вечеру я уже изнывала от жалости к себе и ругала себя последними словами.
Он понял все сразу, как только меня увидел.
- Я все понимаю, милая. Ты не должна себя винить. Ты очень быстро меня забудешь, – говорил он, гладя мои волосы.
Я ревела в голос. Он крепко прижал меня к себе.
- Прощай, - я целовала Вадима, надеясь, что этим удержу его, не веря, что это последний раз.
Он уже исчез из вида, когда я очнулась и поняла, что держу в руке какую-то бумажку. Даже не заметила, когда он мне ее дал.
«Не гляди вослед, тосковать будешь.
Не гляди вослед, уходить трудно.
Уходить трудно, а уходить надо.
Не гляди вослед, тосковать будешь.»
Я читала эти строки и понимала одно:
- Он знал с самого начала. Даже когда я согласилась, он знал, что это ненадолго.
Несчастней меня не было на земле человека. Я даже плакать не могла. Девочки, как могли, утешали меня. Они водили меня в кино, на танцплощадки. В эти дни я почти не была одна. На лекции меня провожали, с лекций обязательно встречали. Так прошло две недели.
В комнату заглянул незнакомый парень:
- Кто тут Марина?
А у нас генеральная уборка в разгаре. Окна уже намыли, порядки навели, я полы домывала.
- Я. А что? – отвечаю.
- Там внизу тебя мальчишка какой-то спрашивает, - сказал и умчался тут же.
Спускаюсь вниз. А меня за руку хватает паренек лет десяти и за собой тянет на улицу. А там, я решила, что мне примерещилось, Вадим собственной персоной. Сияет как медный пятак. Ко мне кинулся, обнимает, целует и быстро-быстро так говорит:
- Маришка, понимаешь, все кончилось. Я свободен. И мы опять можем встречаться. Здорово-то как. Ребята постарались. Давай, иди, одевайся, я жду тебя. – и подталкивает меня к двери.
На автопилоте поднялась по ступенькам. В комнате села на стул, не в силах произнести ни слова в ответ на немой вопрос, который читался в обращенных на меня глазах. И тут меня прорвало: истерический хохот со слезами. Кто-то подал валерьянку.
- Нет, валерьянка здесь не поможет, нужно что-нибудь посильнее, - кто-то побежал за элениумом.
Появился стакан воды. Чьи-то руки гладили меня по голове. Девочки – умницы, ни о чем не спрашивали. Дождались, когда я смогла членораздельно выдавить:
- Вадим вернулся. Мы снова вместе.
Наряжали меня всем миром. Такая радость. Я опять чувствовала себя счастливой. Ни о чем, кроме этого счастья думать не хотелось.
И опять мы бродили по улицам и целовались почти до утра. Наутро прощались до новой встречи.
Я на крыльях летела с занятий. Нас отпустили пораньше, не было последней лекции. А на вахте меня ждала открытка от него, от Вадима. От дурных предчувствий сжалось сердце. Только взглянув на нее, я поняла, это прощание. Сквозь слезы читала: «Прости меня за все. Я уезжаю. Когда ты будешь читать открытку, мой поезд уже отправится в путь» и тому подобное. В голове крутилось:
- Я пришла на полтора часа раньше. Через полчаса отправляется скорый на Москву. Я еще успею.
Я не думала о том, где буду его искать, что скажу. Сейчас самым главным было увидеть его. На перрон я буквально влетела. Поезд уже отправлялся от первой платформы. Вагоны медленно проплывали передо мной, а я пыталась разглядеть в них знакомое лицо. Поезд набирал скорость, и уже невозможно было различить лиц, а я все вглядывалась в мелькающие окна. И вдруг услышала:
-Маришка! Я тебя найду. Мы обязательно встретимся. – Вадим кричал в подножки последнего вагона.
Глотая слезы, я побрела домой. Я была уверена. Он не вернется. Мне нужно опять учиться жить без него.
_ _ _
@темы: Что было, то было.
-
-
02.12.2009 в 16:51-
-
02.12.2009 в 20:40