Прочла у Нателлы о Моне...

[demma60]

... и вспомнила нашу Нюшку, Анну Ивановну (а фамилию за давностью лет и не помню) – учительницу математики и нашу классную в десятом классе.

Возможно, мы так никогда бы и не познакомились с этой барышней, если б не случилась с нами неприятная история.
Средняя школа находилась в соседнем селе, а потому наш класс в количестве 26 человек, из которых в аттестате только четверо имели тройки, а остальные хорошисты и отличники (сильный был класс), накануне 1 сентября был приглашен в нашу восьмилетку, чтобы познакомиться с будущим классным руководителем в новой школе. Это оказалась такая славная девушка, ну очень всем понравилась, готовы были даже влюбиться в физику, которую она преподавала, те, кто ее (физику) на дух не переносил.
Но… 1 сентября преподнесло нам сюрприз в виде зловредного вида дамочки, объявившей, что мы останемся неразделенными и она – наша классная. Возмущению не было предела. Мы настойчиво пытались выцепить себе ту, физичку, от которой были без ума, но… Наша классная оказалась дочерью директора школы. А тот, видно, рассудил, что какой смысл такой хороший класс отдавать новенькой, лучше доброе дело сделать личной дочери.
Они и не подозревали, с кем столкнулись. Началась холодная война. Наш класс, поскольку остался целым, представлял собой силу. Классную травили, как могли, срывали уроки, использовали разный подручный материал, типа кнопок, мела и разных прочих прелестей. Много позже я поняла, что она-то особенно и не виновата была, но тогда глаза наши горели праведным огнем, мы боролись за правое дело. К концу первой четверти нас разделили, решили, что разрозненными мы уже не будем представлять такую угрозу. Война продолжалась все равно, длилась год. В результате, многие наши отличники по математике скатились на тройки. Лично я за 9 класс имела двоек больше, чем за все восемь предшествующих лет. Мы победили. Классная наша вообще ушла из школы, стала работать по программированию, математик, все же.

И к 1 сентября в наш десятый класс вошла Нюшка. Таким именем ее окрестили сразу. Оно просто прилипло к ней. Она имела вид, вечно перепуганный, взъерошенный и ошарашенный. Другой мы ее просто и не видели. Как мне кажется, она жутко, до дрожи в коленках, боялась нас. Еще бы, историю своей предшественницы она выучила наизусть. Она была такая жалкая, что ее даже не дразнили, а относились с сочувствием и всячески помогали. Как-то в школу приехала проверка. Оказалось, что Нюшка наша – практикантка, и проверяющие – это ее преподаватели, оценивать они ее приехали.
Нюшку от страха так трясло, что она не могла даже говорить, пришла в класс и буквально рухнула на стул. На геометрию ждали гостей. Ну что делать? Мы быстренько выцепили у нее тему урока, расписали на бумажке крупными буквами, кого по какому вопросу спросить или к доске вызвать, кому самостоятельные выдать. Нашли для нее валерьянку. Когда она поняла, что мы пытаемся ее спасти, воспряла даже. До сих пор помню тот урок. Нюшка была вся красивая, насколько это было возможно при ее трясущихся коленях, дрожащем голосе и руках, судорожно пытавшихся прикрыть декольте (ха-ха, было бы что прикрывать). Мы дружно все тянули руки на любой ее вопрос, а она по бумажке вызывала избранных. Самое смешное было, когда я, стоя у доски и доказывая какую-то теорему, запнулась и на момент забыла какое-то слово. Класс замер. Все понимают, что я знаю, но заклинило, боятся подсказывать, нельзя Нюшку подводить. А Нюшка уже в полуобморочном состоянии. Несколько секунд молчания…. И в этой гробовой тишине мы слышим шепот самого главного Нюшкиного преподавателя… он мне подсказывал. Вздох облегчения был таким шумным…
После этого случая Нюшка, похоже, перестала нас бояться. В мае мы с ней распрощались. Говорили. Что в школе она проработала недолго. Попивала втайне… попросили ее… Больше я ее не видела. Интересно было бы встретиться.